Свернув в переулок по протоптанной тропинке, я вышел сразу на дорогу, и задумавшись, едва не столкнулся с шагающей куда-то женщиной.

— Василий!.. окликнула меня она. Молодая, но уже внушительно-тучных размеров, в нарядном платье в горошек, шляпе а-ля лондОн, и круглых солнечных очках — это была Татьяна Борисовна, директриса нашего клуба.

— Вы не хотите с женой принять участие в конкурсе семейных пар?

— Что? Простите... — мне показалось, я ослышался.

— У нас, на следующей неделе, состоится конкурс на лучшую семейную пару, планируются различные, интересные состязания, хорошие призы, — будет весело, приходите! — добродушно улыбнулась она, и поправила шляпку.

Честно говоря, я даже не нашёлся с ответом. Может тетя с ума сошла? — наверное от растерянности, я сказал это вслух, потому что Татьяна Борисовна улыбнулась, и ничуть не смутившись, ответила на мои «мысли».

— Да что вы, я не сумасшедшая, просто давно планировали, готовились, не отменять же теперь?

Ну да, действительно. Тут со дня на день трындец намечается, а у нас конкурс...

— Ваши бы старания, да на благие цели... — тихонько пробормотал я.

— Что?.. — не расслышала она, и ухватившись за чуть не улетевшую от порыва ветра шляпку, добавила, — ветер шумит, так что вы сказали?

— Не получится у меня, Татьяна Борисовна, времени в обрез, не успеваю ничего...

И пока она не предложила ещё чего-нибудь, я торопливо попрощался, и едва не вприпрыжку, побежал дальше.

Придумают же, конкурс...

Хотя, может быть, оно и правильно. Если раньше, в нормальном мире, устраиваемые клубной администрацией мероприятия посещали в основном старики да дети, то сейчас ситуация изменилась кардинально.

Хор, самодеятельность, детский театр, показ кино — всё это пользовалось такой популярностью, что в зале не хватало мест, и люди стояли даже в проходах.

Наверное такой успех местной самодеятельности можно сравнить с тридцатыми годами двадцатого века, когда не имея телевизора, вся деревня собиралась на просмотрах привезённых из района фильмов, и на устраиваемых по субботам спектаклях.

Так что, может быть, не так уж и не права директорша, и это я слишком драматизирую, а конкурс этот как раз сейчас-то и к месту.

Но как бы там ни было, принимать участие в нём я не собирался. Так если, из зала поглядеть, отвлечься.

Срезав угол переулка, и свернув на шестую, — я хотел пройтись до больницы, но тут снизу, со стороны речки, выехал Камаз, и поравнявшись со мной, притормозил.

— Здорово, Василий! Подвести? — открыв дверь, выглянул водитель.

Немолодой уже мужичок с типичной рязанской внешностью, и совсем не русским именем, — Ерболат. Не знаю как так получилось, но когда познакомился с ним, даже переспросил, думал, может не расслышал. Но нет, никакой ошибки, по паспорту казах, — Ерболат Алибекович, фамилию, правда, не помню, но тоже что-то восточное.

— Здоров Ербол. — перекрикивая гул мотора, ответил я на приветствие. — Я до больнички, по пути тебе?

— Так точно! — шутливо козырнул он, — мне на склад, в оружейку, мины получить надо.

Обойдя машину спереди, я запрыгнул на ступеньку, открыл обшитую железом, а поэтому очень тяжелую дверь, и уселся в неудобное камазовское кресло.

— Вооружаешься?

— Типа того. — кивнул Ербол, — велено получить мины, забрать ребят из расчёта, и ждать команды. А ты чего в больничку? К жене что ль?

— И к ней тоже. — кивнул я, не вдаваясь в подробности.

— Понятно... — протянул камазист, и дёргая рычаг коробки, спросил — Говорят, серьёзное что-то намечается?

— А у нас разве бывает иначе?

— И то верно... — вздохнул он, и покопавшись в кармане двери, достал оттуда огромный квадратный маузер. — У тебя случайно патронов на такой нет?

Я взял оружие в руки, покрутил, прикинул в руке, и взвёл курок.

— Откуда такой раритет?

— От дедушки остался. — усмехнулся Ербол. — Веришь?

— Верю. — кивнул я.

— Да шучу я. — осклабился Ербол. — напарника пушка, он её в кабине постоянно держит.

— А калибр какой? Есть образец?

— Гильза вроде осталась, вон, за тобой бушлат висит, в кармане посмотри.

Я обернулся, потянулся к затертому от старости бушлату, на мгновение даже опешил. Под ним, на той же вешалке, висела кожаная куртка, с точно такими же пуговицами, как та что лежала у меня в кармане. Золотыми, с кленовым листом и выступающей окантовкой.

Глава 23

— Хорошая куртка. Фирма... — вытащив гильзу, прокомментировал я, боясь спугнуть удачу. Шутка ли, такое везение на ровном месте...

— Какая? — непонимающе вытаращился Ерболат. — Бушлат мой что ли?

— Ну дак...

— Вот ты, Васёк, смешной! Этому бушлату, лет уже так сорок, в нём отец ещё мой на рыбалку бегал! Какая, нахрен, фирма?

— Да не... Вот эта, с жёлтыми пуговицами...

— Ах ты ж!... Понятно теперь. — покачал он головой, — а то я и думаю, — чего тебе так мой бушлат понравился? А куртка не моя, кто-то из парней оставил, они частенько тут шмотьё своё бросают. Таскать им лень.

— Давно? — напрягся я.

— Что давно?

— Куртку давно оставили?

— Да давеча, вроде... — ответил он, и наморщив лоб, уже увереннее добавил, — Ну точно, вчера. Утром не было её, а потом, когда машину ставил, обратил внимание, висела уже.

— Чья именно куртка знаешь?

— Неа... Говорю же, парни оставили, миномётчики. А зачем тебе?

Я развернул куртку к себе. Ну точно, верхней пуговки недостаёт. Видать как схватился за ворот, так и выдрал.

Упускать шанс выйти на убийцу, или убийц, я не хотел, но бросаться, сломя голову, тоже не спешил. Спешка хороша совсем в других ситуациях. А тут подумать надо. Ведь если на самом деле это кто-то из минометчиков, тогда, по идее, Олег может знать хозяина такой приметной вещицы. Надо прямо сейчас и поинтересоваться. Он вроде очухался, толком пока не встает правда, но, от горшка до койки, ковыляет потихоньку. Ну и говорить, естественно, уже может.

— Так зачем тебе куртка-то? — повторил водила, снова поворачиваясь ко мне.

— Да так, не бери в голову. Понравилась просто.

— Купить что ль хотел? — хохотнул тот.

— Да брось ты. — как можно равнодушнее отмахнулся я. — Жена у меня одежду шьёт, вот, думал как образец показать, чтобы такую же пошила. И мне, и сыну.

Не знаю, поверил Ерболат, или нет, но расспрашивать я больше не стал, и притормозив напротив больнички, добродушно улыбаясь, попрощался.

— Ну давай Василий, будь здоров! — махнул он рукой, когда я спрыгнул на землю.

Дождавшись когда бряцающий железом КамАЗ скроется за поворотом, я подошёл к крыльцу, и не задерживаясь, потянул на себя тяжелую дверь.

В коридоре, на удивление, никого не было. И если бы не приглушенные голоса за дверью крайней палаты, я бы, наверное, даже напрягся. Тишину вообще не люблю, тем более сейчас, когда за каждой тенью всякая хрень мерещится.

— А где Аня? — пройдя до сестринской, я заглянул внутрь.

— На вызов ушла. — мельком глянув на меня, негромко ответила сидящая за столом знакомая медсестра.

Уточнять к кому и когда, я не стал, стариков в селе много, и вызовы на дом обычное дело, но не спросить про пациентку-лётчицу, не мог.

— Пока так же. Не лучше, но и не хуже, стабильно. — как-то неуверенно ответила женщина.

— Понятно. Парней сменили уже? — возле палаты дежурить должны были по трое, меняясь каждые восемь часов.

— Не знаю. — резко мотнула она головой, и после паузы, так же не поднимая взгляда, добавила, — Может и сменили. — Не понятно от чего, но обычно приветливая, сегодня она была явно не в духе, поэтому расспрашивать дальше я не решился, и аккуратно прикрыв за собой дверь, вышел в коридор.

Палата лётчицы, или правильнее будет сказать камера, находилась в самом конце, в помещении куда раньше складировали всякое хозяйственное барахло.