— Ладно, я творчески тебя дополнил! Так ты поможешь, или мне его в одиночку тащить?
Лагерь ещё слегка дымился, а солдаты носились туда-сюда, восстанавливая укрепления. Увидев нас, Борборыч призывно махнул рукой.
— Язык! Язык — это хорошо! Но гоняться по лесу за нападавшими… — он неодобрительно покачал головой. — Ладно, что он говорит?
— «Иди нахрен», «гавриков своих по номерам считать будешь». Ну и ещё злобно зыркает глазами! — честно перечислил я.
— Ага… Ну тогда применим шантаж, угрозы и членовредительство! — кивнул Борборыч. — Пристройте его куда-нибудь…
— Вот давайте без шантажа и угроз!.. — бросил пленник.
— Хорошо! — обрадовался я, оборвав фразу пленника. — Ограничимся членовредительством!
— Я сам всё расскажу! — запротестовал пленник.
— Расскажешь, конечно. Но сначала я удовлетворю свою жажду крови, номер сто двадцать пять! — осклабился я ему прямо в лицо.
После чего подхватил его, донёс до ближайшего столба, в крепости которого был уверен, и с помощью поданной кем-то из солдат верёвки примотал пленника к этому самому столбу.
— Не скучай! Я скоро вернусь! — пообещал я ему и пошёл помогать восстанавливать лагерь.
Звали нашего пленника Хрен. Теперь именно так, а настоящее его имя меня не интересовало. Примерно это я ему и сказал, когда мы с Борборычем вернулись к отложенному допросу.
— Ну здравствуй, Хрен! — я поставил напротив пленника чурбак и уселся на него.
— Я не Хрен! Я… — но я покачал головой и приставил указательный палец к его губам.
— Ты либо Хрен, потому что дважды произнёс это слово по отношению ко мне… Либо номер 125, так и запомни! — я взял его за подбородок и внимательно осмотрел, чтобы избежать судебной ошибки при вынесении приговора. — Как Игорь поживает?
Мужик засопел, но когда совсем рядом Борборыч развёл костерок, в который засунул металлический прут, сразу решился ответить:
— Никак Игорь не поживает, — он снова покосился на костёр. — Нет больше этого влюблённого романтичного идиота…
— Да ты что! — удивился я. — Думаешь, я поверю?
— Да нет его! — расстроился пленник ещё больше оттого, что ему не верят. — Слился все триста раз, когда Новый Остров брали. Бегал чуть ли не голым воевать… Вот и слил все жизни.
— Я его сам пару раз убивал… И как он мог вышронцам ровно триста раз слиться? — удивился я.
— Да я просто образно!.. — испугался пленник. — Откуда я знаю, сколько у него оставалось?!
— Давай-ка в следующий раз не образно, а конкретно, — посоветовал я. — А память мы сейчас тебе слегка освежим, раз уж ты такой литературно-возвышенный…
Долго этот парень не продержался — раскололся. Выдал буржуинам (а именно, мне и Борборычу) самую страшную военную тайну, которая известна всем пионерам. И даже пока остался жив. Хотя это был только вопрос времени — пока я не выберу, в какой из известных мне квестов его отправить. Он, правда, об уготованном ему будущем пока не знал, но это, думается мне, лишнее… Зачем человека расстраивать?
Зато в результате допроса нам стало известно то, после чего грандиозный план Борборыча можно было смело выкидывать на свалку истории. Пока мы готовились к войне, вышронцы тоже не сидели без дела. Их вождь, несмотря на затаённую на меня обиду, решил, что наш остров ему не слишком нравится — во всяком случае, пока.
И тогда он принял решение — возвращаться на родной остров. С рабами, бойцами и наёмниками. То есть, со всеми теми землянами, что согласились ему служить. Там он собирался свергнуть предыдущего правителя и оставшихся жрецов — и сам стать королём. В общем, парень оказался толковым — годным к экспорту прогрессивных идей социального равенства в отсталые регионы… Жаль, с партией не посоветовался — с нами, то есть. Нам было что ему сказать.
Ради своего грандиозного плана вождь вышронцев уже не первый день задерживал все ладьи, а назад отправил только одну — с сообщением, что здесь был страшный шторм и всё утопил. Ну так себе хитрость, если честно — но ведь могло и прокатить. Конечно, он и не рассчитывал, что ему легко поверят и пришлют новые корабли, и сам активно строил суда в Обители. А ещё будущий король сильно не доверял миролюбию Мыса (ну и правильно, что не доверял!) и разослал повсюду дозоры, которые следили за нашими приготовлениями.
В общем, он решил больше с нами лоб в лоб не бодаться, а перейти к партизанской тактике. Повсюду организовал группы диверсантов, в чьи задачи входило делать нам гадости. Вот это и была первая, как оказалось. А впереди было ещё много таких!.. К счастью, про многие из них Хрен знал и честно всё нам поведал.
Про Игоря он не врал… Или просто умел долго и хорошо переносить боль. Я бы и дальше сомневался в его искренности, но тут подошла Ариша — и мужик просто посерел от ужаса (что она с ним там делала-то, а?), будто призрак увидел. Видимо, о том, что их королева выжила, знали далеко не все обителевцы.
И я ведь почти простил Хрена — уж очень он подробно всех и вся сдавал… Однако у Ариши было своё мнение на этот счёт, которое она мне и поведала, отведя в сторону.
— Эти уроды, которые с Игорем были, пусть сдохнут… — попросила она, пристально глядя мне в глаза. — Заслужили…
Вот так и получилось, что с первым же обозом из Медного уезжал и наш пленник, спелёнутый так, чтобы в пути не сбежал. Ему мы сказали, что отправляем в тюрьму, чтобы не пытался самоубиться по дороге, но в письме, которое приложили для Вани, его судьбу доверяли безотказному пока квесту. Если выберется — повезло. В следующий раз отправится к коло-коло…
На маленьком совете мы решали, что делать. Судя по тому, что рассказал нам номер сто двадцать пять, ползти до Обители в том темпе, в котором мы рассчитывали — было уже нельзя. А, значит, требовалось идти на очередной сумасшедший прорыв, надеясь на удачу. Во всяком случае, все, кто участвовал в обсуждении, с этим безумием согласились. Вопрос был в том, предупреждать ли о новом плане остальных — или нет.
С одной стороны, если мы при таком прорыве сольёмся — нашим врагам достанется много огнестрела и пороха. С учётом наличия в их лагере землян, вышронцы могут и скопировать наши поделки, и тогда через некоторое время мы получим на севере злого и опасного врага. Потому что с таким оружием вождь вышронцев быстро захватит власть и ещё быстрее вернётся.
С другой стороны, если сейчас на прорыв пойдём только мы, то оголим фланг, и тогда диверсанты могут добраться до Медного и лагерей вокруг. Мы-то собирались объединить силы и использовать старое доброе походное построение в колонну, с отправкой разведчиков…
В итоге решили предупредить, но не ждать. Пока сообщения дойдут до Поляка и Котова, мы можем уже до Эльдорадо добраться. А Медное решили просто известить, что ситуация изменилась. В другие роты на нашем «фронте» сразу же были отправлены гонцы, а мы приготовились к марш-броску к пляжу.
Засыпал я плохо. Отвлекало мигание «шапочки из фольги» и, в целом, общая нервозность ситуации… Слишком многое нужно было сделать — и слишком быстро…
А когда я, наконец, уснул, мне приснился почти забытый кокос. Он смотрел на меня, морщился и обидно обзывался голосом Игоря. Правда, я не смог вспомнить все ругательства и обзывательства, когда проснулся, но точно не забыл его последнюю фразу: «Ты отнял у меня девушку, надежду и триста травяных трусов!»…
Когда я снова смог закрыть глаза, то провалился в крепкий сон без сновидений до самого утра.
Глава 14. В поисках Эльдорадо
Беда была в том, что мы понятия не имели, где этот самый Эльдорадо находится. Утешало, что вроде как на берегу должен быть, но и это тоже было неточно. Однако идти мы решили всё-таки по берегу, потому что шансов собрать на себя всех диверсантов, отправленных вышронцами, в таком случае меньше. Как же нам, если вдуматься, не хватало своего флота! Однако чего нет — того нет. Не всё коту масленица, как говорится — будем радоваться ружьям и пушкам.