День пятьсот сороковой!

Вы продержались 539 дней!

Бывший глава Альянса собрал меня, Кирилла, Сашу, Котова и Борборыча, отвёл чуть в сторону и объяснил, во что мы влипли.

— В корабле течь. Думал, только в средней части, но нет — левая ладья тоже. Надо ремонтировать, а это — только на берегу. Придётся разгрузить корабль и остаться здесь на некоторое время, — Медоед вздохнул. — Ну или вытащить как-то нашу калошу… Так что застряли мы тут не меньше, чем на неделю.

— Слишком долго, — сказал Борборыч.

— Вы у себя припасы грузили почти неделю! — хмуро заметил Медоед.

— Вот только ты не учёл, что делали это обычные горожане, а не Филины ударники!.. — усмехнулся Котов. — Так что всё ещё не так печально.

— За два дня управимся, — согласился я, прикидывая объём работ. — А что ты там насчёт нехорошего места говорил?

— Лес этот продолжается всего на пару километров, — пояснил Медоед. — Дальше местность ровная, и начинается большой степной участок. Там кучкуются вышронцы — их кочевые племена. Эти хмыри очень нас не любят в последнее время. Они вообще такие, пафосные… Узнают, что мы тут, соберут орду и нагрянут. Там восемь тысяч этих гадов на ящерицах своих…

— А лягушки тут есть? — спросил Борборыч.

— Не считай их идиотами! — ответил Медоед. — Если и были — вывели нафиг. Они про эту особенность своих ящериц знают. Короче, я вам так скажу — хана нам. Если шторм закончится, то хотя бы корабль спасём. А если нет — сметут нас. И корабль сожгут или захватят.

— Посмотрим, — я переглянулся с Борборычем. — День у нас есть, чтобы тут окопаться, а дальше мы узнаем, чего эти пернатые стоят…

Медоед с недоверием посмотрел на нас, пожал плечами — мол, дело ваше — и отправился на корабль, напоследок сообщив:

— Если умрём — старайтесь двигаться на северо-восток острова. Там моя земля, и живут в тех краях, в основном, свои земляне.

— Учтём, — кивнул я, старательно обдумывая, как бы обойтись вообще без потерь.

Ночёвка вышла так себе: и холодно, и мокро, и не выспаться толком. К тому же, при свете факелов полным ходом началась разгрузка корабля (силами части ударников, солдат и рабочих), так что и шум стоял немаленький — ведь, как мы поняли, скрываться было бесполезно.

А утром мы с Борборычем и Кириллом взобрались на восточный мыс и осмотрелись. Бухта заканчивалась, как и сказал Медоед, всего через пару километров, а дальше местность повышалась — и начиналась степь. Не слишком широкая — где-то дальше маячили горы, но вышронцам, видимо, всё нравилось.

Но главное — сама бухта в этом месте была совсем неширокая, всего метров семьдесят. И перекрыть её деревянным частоколом мы могли за день. Возвышенность мыса тоже была неширокой и имела довольно крутые склоны с внешней стороны. И вторая была такая же. Казалось, будто когда-то здесь был один мыс, но потом он взял и раскололся надвое. Если по обе стороны поставить укрепления и набить туда пушек — ни одна муха не проскочит.

Правда, ещё надо было сделать дополнительные навесы, чтобы под ними порох хранить. От влажности в воздухе он, конечно, не отсыреет — теперь, когда его стали гранулированным делать… Зато от дождевых струй точно промокнет, а это в наши планы не входило от слова «совсем».

После моего с Борборычем возвращения всем желающим (которых не оказалось) и назначенным работникам был выдан запас топоров и лопат — и закипела работа. Команда «Трёх топоров» смотрела на нас с удивлением. С их точки зрения, тут надо было рассчитывать только на везение и на то, что, может, получится спасти корабль. И они определённо не могли понять, зачем эти странные люди начали какое-то строительство — перед смертью ведь не надышишься.

Мы с ними, само собой, согласны не были — хотелось бы ещё подышать. Поэтому работали все с полной самоотдачей. Уже к обеду между склонами мыса начал расти частокол, опирающийся на земляную насыпь с нашей стороны. На этой насыпи готовились навесы для пороха, пушек и стрелков.

Вооружение кочевников, по словам Медоеда, включало в себя короткое копьё, круглый щит, лук и сабельку. Воевать они старались на дальних дистанциях. Но это для их луков дистанции дальние, а для ружей и пушек — вполне себе средние. Главное — не подпустить всю эту ораву на расстояние штурма, так мы решили.

Чтобы штурма не состоялось, перед частоколом был вырыт неглубокий ров, дно и склоны которого решили утыкать кольями. Но за первый день сделать этого мы не успели.

День пятьсот сорок первый!

Вы продержались 540 дней!

Грабли — инструмент воспитательно-сельскохозяйственный. Их сельскохозяйственное применение понятно всем, у кого есть голова на плечах.

А их воспитательная функция состоит в том, чтобы по этой голове стучать, когда на грабли неосторожно наступают.

И вот настаёт момент, когда разумные перестают наступать на грабли. Но это разумные… А ты, игрок, можешь продолжать.

Надеюсь, +1 к мудрости грабли тебе успели вбить в голову.

Разгрузку корабля не останавливали даже на ночь. А вот строительством в темноте заниматься было неудобно. Да и спать иногда людям тоже надо. Не слишком часто, конечно — зачем тратить драгоценное время на сон? Но без сна люди почему-то портятся и начинают хуже работать.

Утром работы возобновились. К моменту, когда дозорные с возвышенности засекли удирающих разведчиков вышронцев на решашиархах, мы уже почти закончили строительство, завершили разгрузку тримарана — и даже помогли вытащить его на берег и поднять на специально сколоченные леса. Команда корабля приступила к ремонту, а мы вовсю готовились к штурму. Пока позволяло время, начали делать ещё и засеки из деревьев. Пальмы под это дело не подходили, но их мы и так все вырубили. А вот невысокие деревца с очень пышными кронами — сгодились.

К этому времени Медоед уже проникся нашей уверенностью в победе — и даже пошёл посмотреть вместе со мной, Борборычем и Кириллом на подступающую по степи орду. Мы поднялись на одну из деревянных башенок, построенных на возвышенности, и наблюдали за морем кибиток, ползущих в степи, которые тащили какие-то неповоротливые ящеры, а ещё на многочисленных решашиархнутых, снующих между кибитками.

— Пять кланов пригнали, уроды!.. — поморщился бывший глава Альянса.

— Да хоть десять! — пожал плечами Борборыч. — Место узкое, для решашиархнутых неудобное. Отобьём штурм, и пока они опять соберутся, пока приедут назад…

— Вон! Здоровая кибитка на колёсах, — указал Медоед. — Она ваши планы портит.

— Почему? — спросил я.

— Это точка возрождения орды, — пояснил Медоед. — Они прямо в ней возрождаются…

— Что?!

— Так можно было?!

— Поподробнее, товарищ!

— Эй-эй-эй! Полегче, гаврики! — удивлённый Медоед даже отступил на шаг, с удивлением глядя на нас. — Я как есть, так и сказал! Чё вы как бешеные-то?

— Медоед, мы ведь тебя правильно поняли? — первым справился с удивлением Кирилл. — Вот там ползёт кибитка, в которой есть точка возрождения? Передвижная?

— Ну да… Мы и себе такие пытались сделать, но нам система не дала, — вздохнул бывший лидер Альянса. — А что?

— А то! — ответил я. — Сёма, мы остаёмся!

— Да?! Зачем?! — не понял Медоед.

— Нам нужна эта кибитка! А точнее, то, что в ней! — уверенно кивнул Кирилл.

— Мать моя женщина!.. — пробормотал Медоед, ища хоть каплю здравомыслия в наших взглядах. — Да кто же меня надоумил связаться с этими психами?

— Судьба, Сёма! Судьба! — ответил я и посмотрел на большую кибитку с самым ценным призом, который я только мог себе вообразить.

Глава 19. Самый ценный приз

Кочевники пришли вечером и явно решили пропустить этап с ночёвкой. Кибитки ещё втягивались в узкое ущелье залива, а решашиархнутые уже скапливались на границе деревьев, пытаясь растащить устроенные нами завалы.