— Что же, совсем не наберем? Вот ни килограмчика?
— Я что, на Вангу похож? Если так заело, тебе и карты в руки, организуй сбор, пройди по людям, поговори, убеди — хоть сто грамм сдадут, — лишним не будет.
Прикинув что мне придется ходить по дворам и убеждать людей расстаться со своим кровным, я поостыл, предлагая такой вариант я предполагал что займутся этим — «специально обученные люди», а моё участие ограничится лишь генерированием идеи.
— В любом случае придется что-то решать, — видя моё замешательство, продолжил глава. — топливо заканчивается, патроны в лесу не растут, с лекарствами швах, инструменты медикам нужны, — вон целый список супруга твоя всучила. А где брать прикажешь?
Теперь уже я пожал плечами.
— Но я кажется придумал. — ехидно покосившись в мою сторону, ухмыльнулся глава, — ты и займешься этими вопросами, сам придумал сам и исполнишь... Хе-хе...
Глава 26
— Ну и как ты хочешь собрать столько золота? — когда придя домой я поделился своей идеей с супругой, она выслушала с трудом пряча улыбку.
— Да просто. пойду по знакомым сначала, потом они по своим знакомым. Объясню, расскажу для чего это нужно и что стоит на кону... мне кажется это нормальным — помогать самим себе.
— Ха! И ещё раз ха! Представь что я твоя знакомая, и ты пришёл просить меня отдать все мои украшения.
— Представил.
— Ну и?
— Что ну и?
— Ну и уговаривай меня, мотивируй, рассказывай, тебе же нужно золото! Объясни мне, почему я должна тебе отдать его.
— Блин. Ну ты же и так всё прекрасно понимаешь, — нам нужны патроны, нам нужно оружие, топливо, лекарства! И это все можно поменять на никому ненужное золото.
— И снова ха. Два раза причём.
— Почему это?
— Потому что ты ни разу не убедителен. Говоришь что золото никому не нужно, а сам просишь. Как это? Оно как минимум нужно тебе!
— Ну хорошо. Пусть нужное, только что это меняет? Что ты с ним сделаешь? Продашь? Кому?
— Ну ты же сам сказал что купишь на моё золото патроны и оружие, значит оно и в этом мире имеет ценность? Тогда с какой радости я буду тебе отдавать то, что возможно когда-нибудь спасет мне жизнь? Тот же кусок хлеба купить? В блокадном Ленинграде люди меняли золото на хлеб, значит оно и там продолжало цениться? Так почему здесь будет иначе?
— То есть ты хочешь сказать, что просто так мне никто ничего не отдаст, и нужно вынудить людей сделать это?
— Ну да. Иначе не получится.
— Нет, ну кто-то же отдаст? Не все же такие жадные как ты...
— Я не жадная. Но мои украшения дороги мне как память: вот это колечко ты подарил мне на годовщину знакомства, а вот это когда родилась дочь, а вон то когда первый раз сходил налево... — пристально глядя мне в глаза, Аня загибала пальцы.
— Постой. Но я не ходил налево. Ты бредишь.
— Я не про себя. Я показываю что каждой женщине побрякушки дороги не только потому что денег стоят, точнее не столько... Дорожат ими совсем по другим причинам. Память. Вот их истинная ценность.
Да уж... Не думал я что возникнут такие заморочки. Ведь это просто желтый металл, причём нахрен никому не нужный! Это в том, в прошлом мире его использовали в электронике и тому подобном, а здесь то? Здесь то он кому сдался?
— Ясно. Спасибо за науку, но я все же попробую. У нас сколько золота?
Аня пожала плечами и невинно отвела глаза.
— Что? Я чёт не понял. Ты тоже не собираешься отдавать свои побрякушки?
— Ну что ты. — Улыбнулась супруга, — я отдам. Конечно. Только попозже, ты же не прямо сейчас в город поедешь?
В общем, забрать не забрал, но хоть взвесил. Тридцать два грамма. Уже кое что. Вот только в том что мне удастся набрать хотя бы килограмм, совсем разуверился. На самом деле я бы и сам трижды подумал, прежде чем отдать кому-то своё кровное, даже под таким серьёзным предлогом. Так что остаются только прииски. По картам поискать что-нибудь поближе, насколько мне известно золотишко в округе имелось, а с драгой пока не заморачиваться, походить с миноискателем, в деревне всяко есть у кого нибудь.
— Ладно, спасибо за помощь, пойду до Леонида прогуляюсь. — оставив супругу наедине с её «памятью» я вышел во двор, и осторожно прикрыв за собой калитку, двинулся на седьмую улицу. Там, прямо на пересечении с советским переулком, в крепком каменном доме номер семьдесят три, последние четыре года и обитал Леонид.
Машину брать не стал, идти до мастерской не хотелось, да и не факт что всё уже закончили, поломка не то чтобы серьёзная, но требующая определённых усилий. Я ещё на подъезде к селу почуял неладное, но списал на загруженность, и только когда кто-то из парней забирал уаз от школы, выяснилось что вырваны оба передних стабилизатора. Так что пока Зяма в ремонте я немножечко безлошадный.
— Прибор у Лехи есть, с одиннадцатой, не знаю какой правда, но металл он им точно копает. — почесывая затылок вспоминал Леонид. — Ещё у Федьки Кармашкина, они с братом катаются лет пять уже, может у них даже два прибора. Надо узнавать.
Откладывать понятно не стали, тем более что братья жили по соседству, и уже через пять минут я разглядывал настоящий миноискатель.
— Металлоискатель — поправил один из братьев, Пётр, старший Кармашкин.
Черная палка с овальной приблудой на конце и коробочкой сверху. Удобное крепление для руки, вроде как костыль с поддержкой, и большие наушники на витом проводе. Вот и весь аппарат — Гаррик, как ласково называл его хозяин.
— Глубоко он не возьмет, только если кусок крупный, для золота вообще специальные приборы существуют, они больше и мощнее, а главное без дискриминации.
— По половому признаку? — серьёзно посмотрев на Петра, уточнил Леонид.
— Нет. Не по половому. По металлическому. — так же серьёзно ответил тот и поспешил объяснить.
— Дискриминация это разделение металлов на чёрные и цветные, чернина звучит иначе чем цветной, и вэ-дэ-и показывает другое, если мы будем каждый гвоздь выкапывать с ума сойдем, а эта штука позволяет определять что именно в данный момент находится под катушкой.
— А вэ-дэ-и это что?
— Цифра на экране детектора. Чем больше эта цифра, тем больше шанс вырыть что-то ценное.
— А что именно ценного можно вырыть?
— Да что угодно. На заброшенных урочищах попадаются монеты старинные, пуговки всякие, иконки, крестики, предметы быта, самоварщина... Да всего и не перечислишь. Всё что человек когда то в землю зарыл или потерял то мы сейчас и находим.
— Интересная штукенция... — присев перед прибором на корточки, Леонид рассматривал замотанное изолентой крепление катушки к штанге — так называют палку на которой всё держится.
— Да это давно ещё, прямо в поле болт лопнул, пришлось чинить, так и осталось... — объяснил «ранение» хозяин аппарата.
— Так ты точно можешь сказать, — найдем мы этой штукой золотишко, или не найдем?
— Я и говорю. — терпеливо повторил Пётр, — Если золото есть и оно не совсем глубоко — найдём.
— Не совсем, это как?
— Штык, может чуть больше.
— А те приборы которые конкретно для золота, они в колхозе имеются?
— Точно не скажу, но лично я не слыхал чтобы у кого-нибудь такие были, да и не признается никто, дело то незаконное...
— Ага, особенно щас — усмехнулся Леонид. — Пойду вот, заявление писать...
— Ну понятно что сейчас всем по барабану, а тогда если поймают с таким прибором, — а он стоит тыщ за двести, как минимум изымут, а то еще и привлекут за незаконную добычу, или раскопки.
— Понятненько... У тебя только этот аппарат?
— Нет, есть ещё один, брата. Тот попроще, но для нашей задачи вполне подойдет, главное чтобы место не замусоренное...
— Это еще как?
— Ну чтобы мусора металлического не было, а то замучаемся пробки с проволокой копать...
Я усмехнулся.
— Боюсь до пробок тут ещё пару тыщ лет ждать надо, и то не факт.