Внешне все цело, ни свежих потеков, ни постороннего запаха. Судя по цифрам на крышке, передо мной вечный мотор объемом четыре сколько-то литра.

Закрываю капот и снова сажусь за руль. Бак почти полный — стрелка едва отошла от верхней отметки, температура и прочее в норме, трогаюсь.

Машина слегка вздрагивает и плавно разгоняется. Объезжаю зяму и стоящую рядом буханку по большому радиусу, — вроде ничего не стучит и не брякает. Мотор работает ровно, коробка не пинает, руль крутится легко.

Прямо мечта, а не тачка. Если б салон кровищей не заляпали... Но это уже мелочи, отмоем что отмоется, а что не отмоется, — выбросим.

Подъезжаю к Леониду, возле него сидит Мишаня, Вова занят разгрузкой Уаза.

— Как ты? — присаживаюсь рядом.

— Нормально. — косит глаза раненный, — Уазик всё? Каюк?

— Мотор разбит. Вот не знаю, — тащить его, или тут бросить?

— Есть чем? — крузак Леониду не виден, но он явно слышал шум двигателя.

— Есть, только не знаю стоит ли? Если всё так серьёзно, они отправят за нами ещё кого-нибудь. Да и тебе скорее в больничку надо, а с прицепом сам понимаешь...

Мне было жаль бросать Зяму, но рисковать своей жизнью и жизнями ребят я не собирался, одно дело по асфальту машину тащить, или хотя бы по проселочной дороге, и совсем другое по степи. И так местами как пешком приходится, а тут еще телега двухтонная.

— А если его просто куда-то отогнать? Не тащить до станицы, а тут, неподалёку бросить? По пути по-любому будет канава какая-нибудь, спихнуть туда и пусть стоит до лучших времён.

— Посмотрим. — я поднялся, — полежи пока, сейчас место тебе приготовлю, и до дому двинемся. Ты главное не помри.

Леонид попытался привстать, но сморщился, зашипел, и упал обратно.

— Не шали тут. — строго сказал я ему и рысцой побежал к мужикам.

*****

— Всё собрали Васёк, к выезду готовы. — подошёл старший группы, пожилой уже дядька, имени его я не помнил, все обращались к нему по отчеству, Михалыч.

— Ценное есть что?

— Оружия прилично. Патронов вдоволь, золотишко имеется. Так, по мелочи ещё. Если в целом, прибарахлились нормально. Пулемет опять же...

— Может нам, Михалыч, на большую дорогу выйти? Как тебе? — подмигнул я ему.

— А чего, я запросто! — поддержал тот. И мне почему-то показалось что он сейчас вполне серьёзен.

— Ладно, вернемся ещё к этому разговору. Сейчас цепляй мой уаз, и за нами пыли потихоньку. Километров десять отсюда отъедем, припрячем где-нибудь. Усёк?

— Ага. — кивнул тот, — А с Лёнькой то что?

— Ранили Лёньку, Михалыч, две пули поймал, в больничку ему надо. И поскорее.

— Понял Васёк, сделаем всё в лучшем виде.

Ну вот, так определенно получше будет, а то прям сжималось всё, как подумаю что Зяму больше не увижу. Молодец Леонид, хорошую идею подал.

Вернувшись обратно я приготовил место на заднем сиденье, всё вытер, застелил чем смог, и втроем мы перетащили Леонида в машину.

Он бодрился, пытался шутить, но я видел что ему плохеет, и единственное чем я мог облегчить страдания — алкоголем. Выпил который он, даже не поморщившись, отбросил бутылку, глубоко вздохнул и закрыл глаза.

Я же сел за руль, и сверившись с компасом и картой, завёл мотор.

Сравнивать крузак, — даже такой старый, и уаз, это как минимум не серьёзно, две совершенно разные машины, как по смыслу, так и по содержанию.

Если уаз — этакий легкий трактор, на нём можно и в огонь и в воду — причём в самом прямом смысле, он создан для разбитых дорог, для грязи, бродов и прочего в том же духе, то крузак слеплен совсем из другого теста. Он мощнее, он удобнее, даже может быть проходимей, но всё дело в том, что там куда ты на Уазе лезешь не задумываясь, за рулём крузака только и будешь вздрагивать — как бы не оторвать чего, или в воздухан воды не засосать. Может я и ошибаюсь, наверное есть люди которым плевать на это, для них крузак и есть трактор, но для меня, и тех кто меня окружает, всё обстоит именно так.

Глава 36

Как проехали десять километров, — я даже не заметил. Всё-таки что не говори, а тойота и в Африке тойота. Даже праворукая.

Хотя если разобраться, какая разница? — Дорог нет, правил нет, гайцов нет. Хоть на корыте гоняй, никто слова не скажет.

Пока ехал прошёлся по полчкам и кармашкам всяким. Парни прошмонали только основное, а небольшие отдельчики остались нетронутыми.

Улов конечно не богатый, пара патронов, серебряная цепочка с крестиком, несколько разномастных болтов, — не в смысле перстней, а обычных, на которые гайки заворачивают. Календарик за одиннадцатый год с новогодней ёлкой на обороте, и семейная фотография — папа, мама, и сынок лет десяти. Причём похоже папа этот и был тот водила которого я положил. Точно не скажу, особенно не приглядывался, но по-моему он. Фото не новое, снято в обычной квартире, на заднем фоне балконная дверь, телевизор — ещё ламповый, и кусок шкафа. Шторки скромненькие, какого-то жёлто-зелёного цвета, на полу ковёр с рисунком. В общем обычное фото начала девяностых, надписей на обороте нет, а у хозяина теперь и не спросишь.

Вот только тогда вопрос возникает; человек с фотографии конечно помоложе того что валялся возле машины, но точно не на сорок лет. Лет десять максимум. И то не факт. По идее это мог быть тот пацан с фотки, подросший просто, но мужик брюнет, а паренёк рыжий. Не переродился же рыжий ребенок с годами в черноволосого? Или переродился? Надо будет у кого-нибудь уточнить.

Пока ехали, Леонид дремал, но когда нашлось подходящее место чтобы оставить уазик, и мы остановились, — проснулся.

— Как обстановка? — пытаясь привстать, он охнул, сматькался, и грохнулся обратно на сиденье.

— Осторожнее! Тебе шевелиться нельзя, а ты как лось скачешь!

— И всё же? Чего тормознул? — морщась от боли, не сдавался Леонид.

— Чтоб ты спросил. Лежи давай, сейчас уазик припрячем, и дальше поедем.

И не дожидаясь ответа я вышел из машины.

Место самое подходящее, — пересохшее русло какой-то речушки, если скатиться вниз по склону, можно накатом заехать под самый обрыв, и отсюда точно ничего видно не будет. Главное следы замести, траву поправить как-то, чтобы на ходу незаметно было. В то что нас не будут искать, я не верил, потом придётся что-то думать, а пока главное уаз спрятать.

— Подтолкните чуток, дальше сам съеду — уселся я в своё привычное кресло и захлопнул дверь.

Уаз бесшумно тронулся — в восемь рук толкали, и сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, покатился по склону.

Обратно вот как его вытаскивать... — мелькнула запоздалая мысль, но я лишь отмахнулся — не до того сейчас.

Скатившись до самого обрыва, там где поположе, я выровнял руль и машина плавно нырнула вниз. Будь уаз на ходу я бы никогда не решился на такой маневр, но всё что могло случиться, уже случилось, как говорят умные люди — потерявши голову, по волосам не плачут. Или это про другое?

Ну да ладно. Зяму вот только жаль, я конечно надеюсь что всё обойдётся, и мы его притащим в станицу, но всё равно как-то не по себе. Столько всего пережито за рулём этого динозавра...

Скатившись вниз, он, по инерции, ещё сколько то проезжает, и слегка качнувшись на пружинах, замирает.

Ну вот и всё. Надо прощаться. Пробегаюсь глазами по салону — вроде ничего не забыл, закрываю дверь и не оглядываясь, возвращаюсь.

Следов того что кто-то сюда съехал почти не видно, мужики «разгладили» примятую траву и прикололи к земле пару шаров перекати поля, или как еще называют это растение — верблюжья колючка. Кстати вот интересно, куда подевались верблюды? Даже в нашем времени, в двадцать первом веке я частенько встречал их в степи, а сейчас почему их нет?

Честно говоря я даже не знаю откуда они родом, — понятно что звери не степные, но кто конкретно придумал использовать их как транспорт — вспомнить не могу. В школе вроде говорили что-то, но видимо я так слушал что в голове ничего не отложилось.