Отбежать, правда, успел всего метров на десять, дальше уже летел, а потом ехал на пузе. Не знаю как такое перемещение пережил пилот, но у меня ощущения были непередаваемые.

Особо не раздумывая — опасаясь что сейчас еще что-нибудь взорвется, я опять поднялся, и ухватив летчика за комбинезон, потащил его к уазу, и парковавшимся там же другим машинам.

Пикап с пулеметом, буханка, и еще один короткий уаз — приехали почти одновременно, но с разных сторон. Пикап с места засады, а остальные с близлежащих постов. Выскочившие из машин люди подбежали ко мне, и подхватив «трофей», освободили от казавшейся уже неподъемной ноши.

— Ты как, Василий? Помощь нужна? Не ранен? — тормошил меня кто-то, но я лишь отмахнулся, и показывая что всё в порядке, обернулся назад.

Охватившее самолёт пламя поднималось высоко в небо, а черный дым наверняка был виден за многие километры. Горело почти всё, нетронутыми огнем остались только вырванный и отброшенный далеко в сторону мотор, и какие-то мелкие детали.

Закашлявшись, и рукавом вытирая слезящиеся глаза, я отвернулся от завораживающего зрелища, и медленно переставляя конечности, побрёл к машинам, где мужики прямо на траву укладывали спасённого мной пилота.

— Да это ж баба! — громко закричал кто-то. — Ну точно!

Доковыляв ближе, я остановился: На траве, раскинув в стороны руки, лежала молодая женщина. Симпатичная или нет, — непонятно, лицо всё в саже, и похоже с фингалом. Одета в чёрные джинсы, короткую кожаную куртку, ботинки с тупыми носами и перчатки с обрезанными пальцами. Вещи все очень хорошего качества, как говорили в союзе — «Фирма!»

Когда я вытаскивал её, на ней была чёрная шапка от шлемофона, но в процессе перетаскивания, она спала, выставляя напоказ длинные чёрные волосы.

— Живая вроде! — склонившись над женщиной, громко объявил один из мужиков, и осторожно похлопал её по щекам.

Та не реагировала.

Она по-любому надышалась дыма, и если уж я никак отойти не могу, всё першит и слезится, — то ей явно нужна квалифицированная помощь, и чем быстрее её окажут, тем выше шанс на получение так нужной нам информации.

— Грузите её в машину и везите в больничку... — я протолкнулся вперёд, и присев рядом, снял пристегнутый к ремню на поясе планшет.

Тут же расстелили одеяло, перетащили женщину на него, и вчетвером перенесли в буханку.

Я в переноске не участвовал, но проконтролировал чтобы её нормально уложили, и дождавшись когда машина отъедет, повернулся к разглядывающим огонь бойцам.

— Пока всё не сгорело, надо пройтись вокруг, посмотреть, а движок тросом зацепить, и оттащить в сторону.

На мой взгляд самым ценным, из разлетевшихся ошмётков, был мотор, восстановить его вряд ли удастся, но может быть на запчасти куда-то пойдет.

По-хорошему, ещё бы к самолёту поближе подойти, я, когда полез внутрь, оставил на земле автомат. Трава в том месте уже выгорела, и пока сам фюзеляж не распался на части, наверняка его ещё можно спасти.

Заглянув в багажник уаза, я оставил там планшет, и прихватив кусок длинной проволоки, двинулся спасать своё оружие.

Но чем ближе подходил, тем явственнее понимал что не смогу. Жар от огня был такой силы, что уже в десяти метрах нечем было дышать, а одежда едва ли не начинала дымиться.

Отойдя подальше, я попытался найти автомат глазами, но среди куч пепла сделать это было весьма проблематично.

— Что потерял? — неслышно подошел сзади паренёк из экипажа пикапа. Высокий, чуть пониже меня, молодой и чернявый, он запомнился мне очень громким голосом, и постоянно проскакивающими матерными словечками. Как его зовут, я не знал, но сейчас оно и не требовалось.

— Автомат... Вон, где-то возле двери.

Самой двери видно не было, но по насыщенности огня можно было понять её местонахождение.

Парень сунулся было туда, но так же как и я сразу вернулся обратно.

— Ща. — сказал он, и рысцой побежал к машине.

Пока его не было, я прикрыл лицо рукавом, и еще раз попытался подойти к самолету, но точно с таким же результатом.

И когда он вернулся, держа в руках сложенную в несколько раз веревку, с чем-то похожим на большой подшипник на конце, я потихоньку «остывал» от нестерпимого жара.

— Магнит поисковый, четыреста килограмм тянет — видя недоумение на моём лице, объяснил он, и не дожидаясь ответа, стал раскручивать веревку.

— Левее! — Недолёт! — Правее! — комментировал я его неуклюжие броски. Сильно бросать он не мог, был риск примагнититься к самолёту, поэтому постоянно не добрасывал.

Кое-как «пристрелявшись», он наконец попал в тот район где должен лежать автомат, и судя по характерному металлическому щелку, к магниту сразу же что-то прицепилось, натягивая веревку.

«Надо было её водой облить» — мелькнула запоздалая мысль, там куда кидали, трава уже выгорела, но земля ещё не остыла.

— Похоже клюнула рыбка! — тянул он с явным усилием, а верёвка ближе к магниту предательски дымилась.

Когда он подтянул поближе, и встав обоими ногами на что-то железное, с трудом оторвал магнит, я наклонился посмотреть, и протянул руку.

— Слушай... Так это не мой автомат!

Парень посмотрел на меня недоуменно, и просто развёл руками.

— Так давай еще покидаем, а этот я себе заберу! — весело отозвался он.

Но в этот момент фюзеляж с треском развалился, заваливая то место где лежал мой калаш.

— Вот ведь непруха!.. — расстроился паренек, видимо всерьез рассчитывая на трофей.

Если не присматриваться, этот автомат действительно можно спутать с калашом, основное отличие — более толстый ствол и слегка другой угол «загнутости» рожка. Я такой никогда не видел, но оно и не удивительно, мои познания в оружейном деле были невелики, и ограничивались лишь наличным арсеналом наших складов. Непонятно как я его не заметил когда подходил к самолёту, но он мог выпасть и позже, может как и планшет висел на девчонке, и потерялся когда я её «эвакуировал».

Оставив оружие остывать, я присоединился к поиску разбросанных по округе «ценностей», и вернулся к машине только когда всё собрали, сложив рядом с мотором.

Детали обшивки, изуродованные запчасти, колёса и шланги. Из интересного только вырванная при ударе рация, разбитая, но думаю, с возможностью восстановления. Наверняка в кабине было что-то хорошее, жаль теперь в ней уже не поищешь.

Пока мы ходили, самолёт почти догорел, и сейчас только слегка подкапчивал.

Оставалось проверить планшет, и возвращаться в село.

Из коричневой кожи, с металлическими застёжками и толстым сдвоенным ремнём, вид он имел потёртый, но ещё вполне добротный.

Первым что я достал из него, была сложенная в несколько раз карта. Разглядывать не стал, заглянул лишь с краешку, чтобы узнать что это такое, и отложил в сторону.

За картой вытащил блокнот типа ежедневника. — Все надписи на английском, и ничего не понятно. Если ещё в печатном тексте я хоть что-то мог уловить, то рукописный совсем «не разумел».

Затем достал телефон с большущим экраном, но он оказался запароленный, поэтому сразу отправился обратно на своё место.

Начатая пачка Марлборо, — презент Леониду, несколько ручек и карандашей, канцелярский нож, пара тюбиков помады и небольшая косметичка.

Убеждаясь что ничего больше нет, я перетряхнул планшет, и сложил всё обратно. Потом подумал, и вытащив телефон с картой, запихал их под пассажирское сиденье, — мало ли, позарится кто, мне уже хватило приключения с флешкой, до сих пор голова болит.

Возвращались в станицу по другой дороге, через один из постов, поэтому получилось гораздо медленней, а уже на подъезде я ещё и застрять умудрился. Хорошо парни на пикапе заметили, вернулись, и быстренько выдернули.

Пока тащили, рассмотрел периметр.

Он в этом месте уже подвергся «апгрейду», и изменения, особенно учитывая время за которое они появились, были очень значительны.

Ряды дополнительных легковесных «ежей» — из труб, уголков, и арматуры, танки не остановят, но против конницы самое то. Длинные и тонкие, они крепились к земле, и ощетинившись острыми лезвиями на концах, дополнительно связывались меж собой, образовывая широкую металлическую паутину.