— Вроде температуры нет. Ты наверное головой сильно стукнулся... — сочувственно посмотрела она.
— Головой тоже, и не раз, — не стал я отказываться, тем более последствия на лице, не скроешь. — Но я тебе серьёзно говорю, когда я проснулся, ты сидела на стуле у печки. Говорила что тебе сон приснился страшный, даже рассказала его. Потом стала говорить что нужно бежать, что они уже идут, и тогда я заметил что ты спишь, и говоришь со мной во сне. Голос такой у тебя еще был, неживой какой-то... Вот.
— Ты сейчас что, серьёзно? Или всё же прикалываешься? — ещё сильнее нахмурилась жена.
— Блин, Аня, мне больше делать нечего как шутки шутить! Тем более сейчас! Я вообще часто прикалываюсь? Ты еще вещи собрала, причем явно будучи не в себе, — в самом прямом смысле.
— Вещи?
— Ну да, всякую всячину. Вспомни, в углу перед дверь прямо. Тряпки какие-то, чугунки, подушку кошкину положила, веник, ершик унитазный!..
— Ты бредишь? — пристально глядя мне в глаза, она опять потрогала мой лоб.
— Я тоже эту кучу видел мам. — поддержал меня сын. — И вроде голос твой сквозь сон слышал, ты кричала что-то.
Аня посмотрела на ребенка, потом на меня.
— Ну допустим. — медленно кивнула она. — Допустим я каким-то образом могу видеть будущее.
— Не ты. Точнее не совсем ты. Твареныш видит, а ты каким-то образом его «слышишь».
— Пусть так. — снова не стала она спорить, — Сейчас то ты чего хочешь?
— Попробуй увидеть что это за место. Может особенности какие-то, не знаю, отметины на зданиях, надписи...
Аня задумалась, но через секунду отрицательно помотала головой.
— Нет, не узнаю. Да и не могу узнать, мне даже сравнивать не с чем, — кроме этой многоэтажки я и не видела ничего!
— Ладно. Сейчас пойдем к самолёту, надо вещи перетащить, а потом ещё поговорим. Если можешь почаще настраивайся на твареныша, может ещё чего покажет.
*****
Вещей оказалось достаточно много. Кроме так и не выгруженных бочек с соляркой, в салоне кукурузника нашлось еще много чего. Мужики, готовившись к побегу, пихали всё что попадалось под руку. Кроме дежурной буржуйки — она постоянно обитала в ангаре, оттуда же они прихватили двухкиловатный генератор, пару паяльных ламп, две канистры с керосином, палатку, несколько спальников, раскладной столик с четырьмя стульчиками, и даже железнодорожный домкрат. «Пригодится» — коротко объяснил Леонид, когда я спросил для чего он нам нужен. Кроме того что-то ещё находилось в коробках и мешках, но я туда не заглядывал.
Первым «рейсом» решено было перевести детей и женщин, — салон кукурузника уже выстудило, так что особой разницы где мерзнуть, я не видел. Поэтому нагрузив всех кого можно шмотьём, и тем что полегче, мы с Андреем взяли генератор, и оставив на пацанов буржуйку, построили наш отряд в колону по двое.
Шли долго. Вроде всего двести метров, но и дети медленно двигались, и нам тяжеленный генератор не давал особенно разогнаться. Девчонки вели себя смирно. Ночной стресс, полёт непонятно куда, и огромный мёртвый город не самые лучшие впечатления в столь юном возрасте. Даже единственный малыш в отряде — сын Олега, и тот молчал. Ехал на руках у матери и серьезно взирал на окружающих.
Дойдя до подъезда, мы оставили свой груз, и перестроив колонну, повели наш табор на новое место жительства.
В этот раз подъем уже не так напрягал, не знаю почему, но я даже не запыхался, хоть и тащил на себе младшую дочь.
— Холодно... — поёжилась дочка, — Мы будем здесь жить?
— Ну вроде того. — ответил я. — Здесь классно. Сейчас немного починим тут всё, печку затопим, согреешься. Потерпи ещё немного. Договорились?
Дочь кивнула, с интересом разглядывая ободранные стены и захламленные полы. Мы зашли в квартиру.
Здесь пока всё оставалось точно так же. Мужики, правда, притащили несколько оконных рам, но ещё не поставили. На улице пока ноль, даже наверное чуть в плюс, но к вечеру похолодает, и утепление желательно закончить.
Поэтому сразу же поставили печку. На вид игрушечная, а весу в ней прилично, пацаны чуть пупки не надорвали пока тащили. Оставалось принести трубу, и можно пробовать топить. Единственная проблема — труба прямая, а её нужно в форточку выставлять. Жесть конечно материал податливый, но даже такая переделка, процесс не самый быстрый. Ладно хоть инструмент у нас был в достатке. — Для обслуживания самолета дядя Саша собрал всё что только мог, постоянно пополняя свои запасы.
Квартира произвела на наш табор нормальное впечатление. Дети, увидев пианино, сразу оживились. Играть никто не умел, но это не мешало им бодро тренькать по клавишам, наполняя комнату «чарующими» звуками.
Женщины с порога взялись за уборку, вместо веников и совков используя куски картона и какие-то тряпки. Радости, конечно, на их лицах не было, но и не печалились особо, привычно приняв очередной удар как должное.
В общем, все были при деле — мне даже показалось что в помещении как-то потеплело.
— Лёнь, надо дежурства организовать. — поймал я куда-то спешившего Леонида. Весь взъерошенный, со съехавшей на бок шапкой, впечатление он производил полностью занятого человека.
Я может быть и не дернул его, но уж больно слова супруги напрягали, если твареныш снова передает картинку из будущего, то возможно скоро здесь появятся чужаки. Ведь несмотря на наши придумки, вероятность того что кто-то заметил самолет, или хотя бы услышал, остается достаточно серьёзная.
— А смысл? — удивился Леонид. Он явно не хотел никуда выходить, бродить по квартирам было куда интересней. — Сюда явно никто не наведывается, ты ж сам видел, никаких следов. А твари, если появятся, то только ночью, да и то шансы не велики. Чего им тут делать?
— Не знаю. Как-то неспокойно на душе. Ты бы поднялся на крышу, осмотрел окрестности? Заодно проверишь что там. — попросил его я.
— Блин Вась... Давай попозже, окна закроем, печку запустим, и сразу займусь. Тем более без бинокля там делать нечего, а за ним ещё сходить нужно. Да и чего ты с крыши увидишь? Вокруг дома повсюду, весь обзор загораживают.
— Ладно. — понимая что здесь он полностью прав, про загораживающие местность постройки я как-то не подумал, — доделывайте, я как раз бинокль принесу. — отпустил его я. Возможно зря нагнетаю?
Ещё с самолетом бы разобраться. Если ехать со стороны обитаемой окраины, то его не видно, кучи строительного мусора прикрывают , а вот если с другой стороны, — всё как на ладони. Не знаю, наверное надо какое-то более укромное место искать. Ночевать, похож, пока в самолете придётся. Ну или оборудовать балкончик где-то, так чтобы на виду был, и бежать поближе в случае чего.
— Васё-ёк! — громко позвал Андрей, сам тут же появляясь на пороге.
— Чего кричишь?
— Думал ты ушел куда-то, — объяснил он, — помоги палатку поставить. Детям погреться.
Палатка была большая, не знаю на сколько мест, но заняла она всю противоположную от окна сторону. Внутрь напихали спальников, и затолкали туда детей, они давно уже сонные ходили, да и холодно им. А в палатке надышат, в спальники зароются, хоть согреются и отдохнут немного. Ну а там глядишь с печкой разберёмся, совсем хорошо будет.
Так что палатку мы ставили с горящими энтузиазмом маленькими помощницами. Они, несмотря ни на что, уже во всю веселились. Ведь ещё бы: тут и дом такой большой, и движухи, теперь ещё и палатка настоящая. Чем не приключение?
Закончив с палаткой мы передали её для обустройства женщинам, а сами пошли к самолёту за остальным скарбом.
— Сколько времени? — когда мы вышли из подъезда, спросил Андрей.
Я посмотрел на часы. Было уже начало третьего.
— То-то, я смотрю, похолодало. Быстро как-то время пролетело, а мы и не сделали ещё толком ничего...
— А чему ты удивляешься? Пока одно, пока другое. Так и вся жизнь пройдет за хлопотами. Грустно. Столько трудов, и всё прахом пошло... — потянуло меня в рассуждения. Обычно я не особо задумываюсь нам всякими философскими материями, а тут видать наболело, причем в самом прямом смысле слова. Ныла спина, рёбра, затылок неприятно пульсировал, — и это только то что прям жить мешает. А сколько ещё по мелочи? Вообще удивительно что переломов нет, ребро если только...