Тут бы погоревать и посокрушаться, но времени нет, нужно обезопасить брошенный лагерь. Тем более аборигены не так просты как нам всем думалось.
— Вокруг объедем, — хлопнув дверью, Леонид уселся в кресло и шумно выдохнув, утёр со лба пот.
Надо так надо, не стал я спорить, хотя сам хотел поступить иначе. Ведь если отвести женщин подальше, хотя бы метров за триста, туда где точно никого нет, и потом, после проверки, подкатывать туда машины с телегами и расставлять их по периметру, получится гораздо удобнее и безопаснее.
— Баб не задави. На бугор целься, там могут прятаться... — так же как и я приткнувшись прямо к стеклу, командовал Леонид, разглядывая окрестности.
Выкручиваю руль и провожу уаз чуть поодаль сбившихся в кучу пленниц. Задавить никого не задавлю, можно и не предупреждать, но чувство габаритов машины сильно притуплено, а почти полное отсутствие обзора заставляет нервничать и перестраховываться.
— Ни хрена не видать... как в танке... Только без дула... — бормочет Леонид и перехватив автомат переползает на заднее сиденье, поясняя, — Из люка погляжу...
Дождавшись когда он закончит «перегруппировку», я чуть прибавляю газу, и на бугор въезжаю уже на второй.
Ну точно, он как в воду глядел, шесть шустро перебирающих ногами тел ломятся к реке, видать хотели до темноты отсидеться, но заметив приближающийся уазик, рванули прямо так, посветлу.
— Тормози! — кричит Леонид, и когда я останавливаюсь, спокойно, как в тире, расстреливает беглецов.
Жалости нет, даже наоборот, снова просыпается охотничий азарт, и выкручивая руль направляю машину в сторону следующего холма, не такого высокого, но тоже потенциального укрытия.
— Чисто! — сверху кричит Леонид — ему оттуда виднее, но тут прямо перед капотом кто-то вскакивает, разглядеть не успеваю — глухой удар, уаз дважды прыгает — и через секунду выстрел.
Добил. — Понимаю я.
— Чудеса маскировки! — опустившись в кабину удивляется Леонид. — в траве лежал, сука, если б не сдрейфил — так бы и проехали мимо!
Ну да, а чего ещё ждать от детей степи? Они тут родились, степь для них роднее матери, и накормит, и обогреет, и защитит когда нужно. Поэтому ещё до темна всё поле в радиусе километра надо гребнем мелким прочесать, пропустим хоть одного такого рембо, беды не оберёмся...
Вот только справиться впятером будет сложно, точнее даже вчетвером — забыл про Аркашу. Может остальные успеют засветло вернуться? Сколько ещё до ночи? Час? Больше? — наверное всё же чуть больше, к горизонту солнце ещё не спустилось, хотя и слегка покраснело. Не знаю как объяснить с научной точки зрения, но до какой-то отметки солнечный диск ползет очень медленно, а потом р-раз! — Резко скрывается в потёмках.
— Надо хоть с лобового броню снять, а лучше вообще расчехлиться... — словно прочтя мои мысли, предложил Леонид, он снова пересел вперёд и прижавшись к стеклу так же слепо сощурился.
— Кто б спорил. — согласно покивал я, — тормозить?
— К ребятам подъедь, осмотримся.
Снова разворачиваюсь, и не спеша, вглядываясь в «мир» через узкую бойницу лобовика, направляю машину к перевернутому фургону.
Аркаша лежит на том же месте, только уже чем-то накрытый, Олег шарится в салоне семёрки — и это всё-таки не пятёрка, а Толян топчется возле пленниц, и судя по ожесточенной жестикуляции, — активно общается.
Неоднозначное приобретение для нашей общины; молодые, привлекательные барышни — я конечно не разглядывал, не до того было, но и мельком заметил что многие девушки как минимум не дурны.
Останавливаю машину напротив фургона, глушу мотор, и перекинув через плечо карабин покидаю кабину.
Холодно. За рулём умирал от жары, а сейчас замёрз. Ну точно. Я ж весь мокрый; рубаха прилипла к телу и обдуваемая ветерком — а в степи почти всегда дует, работает как испаритель. Досадно, сейчас только ангины не хватает. Это там, в нашем мире ангина считается делом плёвым, а здесь всё гораздо серьёзнее, — в отсутствие лекарств я имею ввиду. Так что надо будет что-то с этим сделать, сейчас ещё не самый пик жары, а когда под пятьдесят жахнет? Уаз, с его не выключающейся печкой — почти филиал ада, сидишь как в бане, разве что веников не подают. Но хотя чего это я? Наткнувшись взглядом на уже накрытого покрывалом Аркашу, мне становится стыдно — жара, ангина... мелко всё это, вот ему действительно не повезло... В двадцать то лет...
И хотя дружбу я с ним не водил, о семье знал кое-что, в деревне вообще все про всех всё знают, так что хочешь не хочешь, а где-нибудь да услышишь. Вот и я услышал, хоть и не интересовался. Знаю что матери у Аркадия нет, отец тоже отсутствует, а живёт он, точнее жил, с двоюродной бабкой — не совсем ещё старой, но уже глубокого пенсионного возраста — если можно так выразиться. Бабка эта слегка не в себе, ещё тогда, на «родине», она была не совсем адекватна, а сейчас и вовсе кукушкой поехала. Но это не главное, кроме бабки есть у Аркаши сестрёнка младшая, маленькая ещё, только в школу пошла. Понятно что девочку не бросят, но всё равно как-то не по себе, будто это я виноват в гибели парня.
Пока размышлял, снял с лобового и боковых стекол защиту, накрепко зафиксировал всё, чтобы на ходу не громыхало, и пользуясь тем что Леонид направился к Толяну, — тот всё ещё размахивал руками, подошел к фургону и заглянул внутрь.
Прикольно. Изнутри это не машина, а кибитка какая-то, ковры не только на стенках, но и на полу, и даже потолке. Кресел здесь нет, а вместо них занимающая почти всё свободное пространство здоровенная лежанка. При опрокидывании она пыталась перевернуться, но застряла из-за своих габаритов.
Труп лежит в куче всякого барахла и ещё дымится. Нет, не сам труп, это тлеет ковер под ним. Лица не видно, шея выгнута куда-то в сторону, весь в кровище, рядом валяется длинное двуствольное ружьё — настолько старое, что я никак не соображу что оно такое, хотя в последнее время весьма поднаторел в оружейных вопросах. На левой руке крупный перстень «белого металла», как записали бы в протокол осмотра, правую не видно, она за спиной. Одежда вполне современная; джинсы, футболка. Разве что обувь необычная, явно самодельная. Этакие мокасины коричневой кожи с кожаными же шнурками. Все пыльное и потёртое.
Ну ладно, тут смотреть больше не на что, решаю дойти до Олега, он так и копается в семёрке.
— Не знаю нахрена аборигенам книги, но их тут несколько коробок. — отвлекаясь, встречает меня он.
Действительно, книг много. Не так что прям очень, но три, нет, четыре коробки я вижу.
— Не скажи, в древности книги стоили очень дорого, некоторые даже на серебро по весу меняли, а бывало и на золото. Ты посмотри что здесь... Красивые обложки, мелованная бумага, твердые переплёты. Всё яркое, всё блестит. Один к одному ещё и мало окажется. А ты вообще чего тут?
— Да ничего, завести пытаюсь колымагу... Всё вроде на месте, и бензин, и аккумулятор, — правда едва живой, но может крутанет пару раз, ну или толкача...
— А чего эту? Глянь что-нибудь поприличнее...
Олег ухмыльнулся.
— С ними вообще прикольно. Мы то думали что они лошадями машины тащат из экономии, а тут вообще, дела паршивые...
— Эм?..
— Под капотами пусто у всех, голые кузова с колесами, движков и коробок нет, вместо них ящики для барахла сколхожены.
— А эта значит нормальная?
— Ну да, с виду совсем свежая, видать или потрошнуть не успели, или нафик никому шестёрочный мотор не нужен... Завести хочу, только ключей нигде нет, наверное выкинули за ненадобностью, или с собой забрали. А может их и не было. Вот, замок выдрал, сейчас контакты закорочу, попробую...
— А что в остальных? Глядел? Есть интересное что-то?
— Ну так, пробежался... Пусто везде. Ни жратвы, ни оружия. Барахлом забиты по самое не балуй...
Обидно. Разглядывая внутренне убранство семерки я невольно сморщился, в салоне воняло чем-то нехорошим, поэтому я прикрыл заднюю дверь и вернулся к набитому книгами багажнику.