— Послушай. Я очень устала. Никакого настроения совсем нет. Давай в следующий раз.

— Что ж… В таком случае, давай подвезу тебя до дома, дорогая.

— Не стоит. Я всё равно ещё хотела задержаться по делам.

— По каким делам?

— Да так… Работа в архиве.

— Для этого же есть архивариусы, — рассмеялся мужчина.

Он начинал её злить.

— К тому же там уже всё закрыто. Или король разрешил оставить тебе ключи? Видимо, что-то важное стряслось?

— А это тебя не касается, — волшебница не дождалась возражения и направилась по улице.

Ей повезло: назойливый эльфиец, кажется, решил оставить её в покое.

На улице пахло жареными орехами и запеченными лесными птицами. С вечернего чёрного неба посыпались редкие снежные хлопья. В фонарях в форме различных причудливых горгулий зажглись ночные жёлтые камни.

Свернув в переулок, Карлин от нетерпения ускорила шаг. В голове царила пустота. Она вроде бы знала, что стоит делать. В сердце горело желание. Но состояние было чудовищным. Неизвестная грусть билась под кожей. Всё вокруг казалось серым. И частьеё догадывалась, что это с ней надолго. Вряд ли удастся скрыться от отчаяния. Как бы она тщательно не хваталась за возможности. Однако чародейка помнила, как Тара за неё переживала. Сестра хотела, чтобы она не уступала… Никогда не уступала… И теперь жизнь Карлин здесь и сейчас больше походила на реквием по Таре. Но это лучше, чем не иметь абсолютно ничего.

Добравшись до овальных красных ворот архива, она заметила свежие следы на снегу. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что вокруг нет лишних глаз, дотронулась до замочной скважины. Дверь отворилась.

Внутри, в коридоре пылали факелы. Это её насторожило. Но любопытство взяло вверх. Проскользнув по короткой широкой синей лестнице вниз, она увидела алфавитный указатель с заметками по нужным темам. Её глаза долго скользили по буквам.

— Мабалия? Что ты здесь делаешь? — раздался позади голос Эриндела.

Карлин невольно вздрогнула. Но вспомнила, что самая лучшая ложь — это правда.

— Ваша Милость? — удивлённо начала она. — Я хотела почитать о баньянах. В библиотеке слишком мало информации. В архиве явно есть больше сведений.

— Но как ты вошла сюда? Я точно помню, что запирал дверь изнутри. И почему, Ваша Милость? Разве я для тебя больше не Эриндел? Это всё из-за того, что я не проводил уже неделю с тобой? Но ты же знаешь, милая, что у меня сейчас голова идёт кругом, — эльфийский король добродушно, но внимательно взирал на неё.

"А Мабалия, я смотрю, везде успевает, — заключила про себя Карлин. — И с правителем общается слишком близко, и ещё с каким-то богатеньким лирианцем. Скорее всего, она креатура его милости."

— Если я захочу, то могу открыть что угодно. А тебе, Эриндел, и правда бы не помешало уделять мне больше внимания. А то сегодня ты даже не смотрел на меня.

Он подошёл к ней и взял её за руку.

— Мабалия, ты же понимаешь, что никто не должен знать о нашей с тобой любви. Иначе остальные подумают всякую чушь. Король и советница... Наши с тобой титулы не позволяют быть вместе. Так ты говорила, что тебя интересуют баньяны? Ты могла бы и у меня про них спросить. Я бы всё тебе о них рассказал. Историю прошлого я превосходно помню.

— А можно я спрошу вот что… Что ты сам здесь делаешь так поздно?

Эриндел побледнел и уселся на кедровый стул рядом.

— Мне нравится это место. Здесь всегда так тихо, но при этом здесь так много голосов прошлых лет, что только здесь я могу спокойно подумать, — он вздохнул. — Я не доверяю никому, Мабалия. Даже тебе. Что-то назревает. За моей спиной.

— О чем ты? — Карлин боялась его спугнуть.

— О том, что в Совете, скорее всего, завелась гниль. Помнишь, правительница Дормана обвинила нас в краже их запасов Илайя. Так вот… Я ей верю. Но ответил иначе. Ибо я не собираюсь позорить Лириан. Я сам решил во всём разобраться. Кто-то явно захотел занять незаконно моё место, пообещав воинам богатство дорманцев. И что самое ужасное, многие эльфы, возможно, на стороне моего противника. Но я не понимаю, почему. Неужели я не заботился о своём народе, Мабалия? Я ведь всегда старался ограждать эльфийцев от бед. Но, видимо, большинству из них этого мало. Они хотят слишком многого. Жаль осознавать, что среди нас есть корыстная плесень.

Ведьма сглотнула слюну. Такого поворота событий она точно не ожидала.

— Эриндел, а можно узнать. Вернее, я знаю, но хотелось бы услышать ещё раз. У меня голова тоже идёт кругом. Почему ты всё же решил не вступать в союз против Узгулуна?

— А какой смысл? Королева Тисса любит формальности. Это, конечно, умно. Но я не любитель тратить время на переговоры и прочую ерунду. Мне нравятся действия. Когда повелитель хаоса вернётся, то наша армия бы пошла в бой против него. Мне для этого не нужна коалиция. Я бы в любом случае отправился им на помощь. Но не вижу смысла об этом говорить. Надеюсь, Её Величество не принимает меня за дурака, который не осознаёт важности битвы против общего врага. Да и не мог я дать ей конкретный ответ. Ведь на кону честь нашего народа. Я сам не понимаю, какой процент армии всё ещё принадлежит мне. И сколько кому-то из советников. У нас завёлся самодовольный червь в Верховной палате. Червь, который старается всë прибрать к рукам. И чем скорее я от него избавлюсь, тем будет лучше для всех.

— Эриндел, а что на самом деле случилось с баньянами?

— Мабалия, что за дурацкие вопросы? Эти ублюдки нападали на нас ночью и отрубали конечности, из которых варили суп. Ты что, соскучилась по тем диким временам? Ты вообще слышишь, о чем важном я тебе про совет говорю? Среди вас есть крыса, собравшаяся пойти против законной власти. Крыса, посягающая на все народы и расы, — ведьма заметила, как на лбу его выступил крупный пот.

Карлин замешкалась. Она не знала, как себя повести дальше. Стоит ли продолжать эту игру… Но всё же решила, что ещё слишком рано раскрывать карты.

— Знаешь, что самое жестокое на планете? Время! — Эриндел уставился в пол. — Чем дольше я медлю, тем всё становится хуже. А я, как правитель, должен быстро оторвать голову крысе, пока она не расплодилась. Ибо в жизни нет ничего важнее долга и чести. Мне об этом ещё отец с пелёнок говорил.

Король с неожиданной скоростью выхватил кинжал из-за спины и метнул его. Из горла Карлин с хрипом вырвалась кровь. Ведьма рухнула на пол. Смерть не любит, когда её ждут. Она предпочитает врываться в самый неподходящий момент. А бывают ли вообще подходящие моменты для этой всеми нелюбимой гостьи?

— Прости, Мабалия, прости! — король склонился над её телом, содрогаясь от слез. — Но я не мог больше ждать. Не мог…

Эриндел быстрым шагом покинул архив. На улице он встретил своего канцлера Трильно с двумя воинами.

— Что с остальными? — могильным голосом спросил его правитель.

— Мы разобрались со всеми. Нам не удалось найти только Мабалию, Ваша Светлость!

— Отлично! С советницей Тью я покончил лично. Пусть ваши подчинённые отрубят им головы и приготовят к отправке их в Остбон. Но предварительно я напишу королеве письмо.

— Будет сделано! И вам, Ваша Милость, пора поторапливаться на бал. Пока мы улаживаем дела. Не забывайте про алиби. Могут возникнуть неприятности со стороны остальных…

— Да, вы правы, Трильно.

Они кивнули друг другу. Эриндел скрылся во тьме потайных переходов в соседнем здании.

Уже через десять минут он явился в начищенных до блеска ботфортах в бальный зал. На дверях которого красовались в честь зимних празднеств ветви остролиста.

На банкетках приютились среди кавалеров знатные дамы с веерами. При виде Эриндела все поднялись и склонились в поклоне. Можно было начинать полонез.

Король после торжественного танцевального шествия снял с подноса сразу два бокала сладкого тёплого гипокраса с корицей. И опустошил почти за один раз.

Куртуазные фразы вокруг накатывали одна поверх другой, словно непрекращающиеся буруны.