Девушка затолкала труп в тень, а сама, подобрав клинок и сняв с его пояса связку ключей, направилась исследовать тюремные камеры дальше.

По её телу пробежала дрожь от холода, и тонкие волоски ощетинились. Выражение лица приобрело серый суровый оттенок. Она кралась осторожно, как сайгак, прячась от хищников, стараясь не издавать шума.

Из-за стальных прутьев решётки к ней потянулись ладони с длинными жëлтыми ногтями. После чего появилось испещренное морщинами худое лицо старика.

— Ты ведь тоже мертва? — прохрипел незнакомец, вперив в неё опечаленный взор. — Коли так, то почему же ты стоишь там, а я здесь?

Густые светлые брови Тары съехались вместе. Она внимательно наблюдала за ним, не зная, как себя повести.

— Я ищу одну пленницу. Её зовут Карлин. У неё длинные чëрные локоны до самого пояса. Может быть, вы её видели?

Но пожилой человек будто не обращал на неё внимания. Рот его с седыми усами приоткрылся. Он разглядывал кольцо необычайной красоты и мастерской работы.

— Слышал я об оном украшении, — молвил тот, словно вëл речь с самим собой. — Так бесстрашная Гильдегарда и впрямь была когда-то. Ну и дела… С этой вещицею ты бы могла вернуть меня обратно на свет, к моей семье, — старик с тусклой надеждой вглядывался в её очертания.

У Тары в горле встал ком. Хотелось прокашляться, но нельзя было издавать громких звуков. Ей было не по себе.

— Это не то, что вы подумали, — быстро ответила ведьма и двинулась дальше.

— Если дед, то, значит, пропадай пропадом? — окликнул он её вслед. — Неужто ты, девица, думаешь, что старикам жить не хочется? Ох… Ну да будет… Вы ж когда-то и сами все здесь окажетесь. Токмо тогда и поймете, что к чему. Да уж поздно будет, — махнул он на неё рукой и скрылся в промозглой тьме.

У волшебницы камень упал с сердца, когда она убедилась, что старик её не выдаст и не позовёт охрану. Но его слова что-то в ней выжгли. И шрамы о страшной неизбежной судьбе теперь навсегда останутся поверх её белых костей.

Больше к ней из камер никто не тянулся. Доносились только монотонные и безумные мычания или невнятный шëпот. У крайней стены тупика Тара, сощурившись, приметила тëмную собаку. Та глядела в предпоследнюю узкую клетку, но было совершенно непонятно, как она могла что-то видеть, ведь в жутких изодранных глазницах зияла пустота.

Чародейка приготовилась к схватке со сторожевой особью. Та учуяла её и повернула голову. Кожа не покрывала тела животного. Виднелась лишь обугленная плоть. Но собака прекрасно передвигалась. Из пасти капали кровавые слюни. Тара оперлась на одну ногу и навела обеими руками клинок.

— Стой! — послышался возглас сестры, и её рука появилась среди прутьев предпоследней камеры. — Не трогай её. Она не причинит тебе вреда.

Тара поверила сестре и, припав к стене, обошла собаку. Но при этом не спускала с неё глаз

— Карлин, ты в порядке? — закусив нижнюю губу, ведьма подбирала нужный ключ из связки.

— Тара, не нужно было меня спасать, — нервно вертела из стороны в сторону головой сестра. — Я не хочу возвращаться. Я боюсь… Всего боюсь. Понимаешь? — она обхватила щеки волшебницы своими ледяными ладонями с прожилками бирюзовых вен.

— Что ты мелешь? — взъелась тихо Тара, наконец отворив дверь.

— Уходи без меня! Немедленно! — продолжала настаивать на своём сестра, забиваясь всё дальше в угол.

— Карлин, — попыталась говорить спокойно Тара, — ты слишком долго здесь находилась, потому твой разум немного помутнел. Давай скорее мне руку. Нельзя больше задерживаться.

— Дело вовсе не в этом. Та собака, — она показала в сторону рукой на животное, угрюмо свесившее свою морду, — наша мама.

Тара мельком бросила на неё свой взор, а потом вновь уставилась на сестру.

— Идём отсюда! — она рванула её за пальцы.

Но Карлин резко её оттолкнула.

— Тара, в следующий раз, когда я окажусь здесь, всё будет ещё хуже. В пограничье не любят магов. Люди могут попасть в иные миры и переродиться. Но посмотри, что будет с нами, — голос её дрогнул. — Приложи ладонь к голове собаки. Это правда наша мама. Ты увидишь её прошлую жизнь. Когда она погибла, её не ждал небесный мир. Её сделали четвероногим рабом. Она кидается на заключённые души и разрывает их, если те попробуют ослушаться. Она лишь не трогает меня и тебя, потому что что-то в ней до сих помнит о нас.

Ведьма раздраженно задышала через нос, отчего крылья того заметно вздымались и опускались. Но девушка всë же направилась к сидевшему рядом зверю, правый глаз её начал судорожно дёргаться. Она присела на корточки и приложила ладонь.

Перед ней пронеслась вся жизнь матери. Волшебница видела двух малышек. Темненькая, в белом платьице бегала по ковру и смеялась, а та, что поменьше, лежала на кровати, закутанная в пёстрое одеяло, и пускала слюни. Это были они с сестрой. Пронеслись эпизоды знаменитых битв. Она видела отца молодым, без бороды и щетины. И то, как они с матерью танцевали возле праздничного костра и дарили друг другу кулоны верности. Видела, как мама пускала свою белую лошадь рысью и колдовала на ходу, выпуская клубы сиреневых вспышек. Все моменты слились воедино…

Тара отдëрнула руку и сжала её в кулак.

— Какого чёрта за благородную жизнь магов платят такой монетой?

— Я не знаю, — отозвалась Карлин из-за её спины. — Но все волшебники здесь рабы. Возможно, такова расплата за наши силы?

Ведьма развернулась к ней. Она попыталась вдохнуть, но от злости как будто все мышцы напряглись до такой степени, что не двигались с места.

— Мы не сможем ей помочь? — девушка задала вслух вопрос, но ответ на него прекрасно знала. — Когда мы с тобой вернёмся. Богов нужно призвать к ответу за такое обращение с душами павших ведьм. Если понадобится, пойдем на них войной.

— На богов? — недоумевала Карлин, нахмурив лоб. — Это всё невозможно. Они же наши создатели.

— То, что я стою сейчас здесь с кольцом Гильдегарды, тоже невозможно. Но ведь я здесь. Идём!

Сестра не сдвинулась с места. Тара вышла из себя окончательно и зарядила той сильную оплеуху по лицу, после чего разъяренно прижала её за ворот платья к стене.

— Если бы ты знала, через что мне пришлось пройти, чтобы добраться до тебя, ты бы не стояла больше столбом, — губы ведьмы побелели от гнева. — Ты решила сдаться? Решила смириться с несправедливостью? Наши с тобой предки всегда защищали людей и даже жертвовали собой ради них. И что они за это получили в конце? Рабство. И я клянусь всем этим чертовым миром, что не оставлю это безнаказанным. Так ты дочь своих знаменитых родителей, Антония и Ревекки Уиллгармских, храбро сражавшихся в битвах и защищавших слабых? Или жалкая, ничтожная трусиха?

Волшебница выпустила её одежду из хватки и отпрянула.

— Если ты всё ещё моя сестра, за которую мне никогда не было стыдно, тогда бери второй меч надсмотрщика, что валяется позади, и продолжай сражаться вместе со мной!

Тара не стала дожидаться реакции Карлин, а направилась прочь из башни, бросив последний взгляд на свою мать, а вернее на то, в кого её превратили в Терминасе.

Ведьма вышла в наружную галерею, заросшую коричневыми пожухлыми лианами. Сбоку на стене с трещинами находились железные вставки, и ряд их формировал лестницу. Вся конструкция выглядела совсем ненадёжно, но этот вариант куда лучше, чем пробираться через парадный вход, возле которого находится трон короля и снуют его воины.

Она начала спуск. Ветер усилился до такой мощи, что казалось, будто он способен в любой момент сорвать её вниз. Как назло, ладони потели. Тара проклинала всё и всех на свете. Она не понимала, почему даже в мире мёртвых чувствует боль и физические недостатки.

Чародейка старалась не глядеть вниз, но и пейзаж вокруг не успокаивал. Красное небо давило на сознание и раздражало. От летающей вокруг тёмной массы душ звенело в ушах. Будто те что-то одновременно шептали.

Тара всë же смотрела себе под ноги, чтобы не оступиться, и мысленно считала ступеньки. Раздался треск. Железная вставка, за которую она держалась одной рукой, оторвалась от болтов и рухнула. Но девушка не успела ещё ухватиться за следующую. Руки её один раз взмахнули по воздуху. Лицо волшебницы искривилось от испуга. Она было вот-вот не сорвалась, но рука нагнувшейся к ней сестры крепко ухватила её за запястье.