— Да ты прям их жрёшь…
— Р-р-р-р-р! — ответил я.
— Знаешь… Если я на тебя стукну, то мне могут дать дополнительный выходной от котла… — задумчиво проговорил Ноак.
Я сглотнул верёвку, глядя, как этот кусок варёного мяса ползёт к решётке, а потом попытался его отговорить:
— А если я тебя стукну, то именно ты своим телом и откроешь мне дверь клетки, — я еле сдержался, чтобы снова не набить рот верёвкой. — И меня мало волнует, как ты себя тогда будешь чувствовать, стукачок!
Больше сдерживаться не было сил, и мои зубы опять впились в желанные волокна. К сожалению, Ноак не внял моему благоразумному совету. Он принялся хрипеть и стучать лбом об решётку, пытаясь привлечь внимание к собственной персоне, но на его несчастье — и на моё счастье! — черти слишком внимательно слушали главного… А потом верёвка, наконец, лопнула, и я освободившимися руками старательно подобрал все её обрывки.
— И вот настал час расплаты! Настал тот миг, когда наказание найдёт того, кто бегал от него! Пусть боль смоет прегрешения, пусть муки Ада обрушатся…
— Эй… Он бежать решил!.. Эй!.. Он мне угрожал!.. Вы слышите меня?..
— И восторжествует несправедливость! Пусть этот мерзкий человечек страдает вечно!!!
— Он верёвки жрёт! — в полной тишине, воцарившейся в долине, воскликнул Ноак.
— Кто там верёвки жрёт? — удивился главный чёрт, округлив глаза.
Но Ноак просто не мог ему ответить. Я, наконец, набил, как хомяк, полные щёки, уместив во рту все остатки пут, подошёл к своему соседу и выполнил угрозу, отвесив ему пинка. Ноака кинуло на дверь клетки, но замок выдержал. Я снова размахнулся и снова пнул, не обращая внимания на подвывания коварного шведа. Решётка пошатнулась, но вот дверь и не думала раскрываться. Засов, зафиксированный замком, надёжно удерживал меня в ловушке. Вздохнув над судьбой подлого предателя, я схватил Ноака за ноги, размахнулся и кинул его в дверь со всей доступной силой. И дверь…
И дверь снова не поддалась! Вот только сама решётка не выдержала таких издевательств и развалилась. Сверху на меня обрушилась крыша, а справа — одна из стенок. К счастью, остальные решётки решили завалиться наружу. Над лагерем рогатых повисла ещё более оглушительная тишина, чем после речи главного чёрта… Я почувствовал, что на меня сейчас все смотрят, и понял: настал момент сказать что-нибудь вдохновляющее и героическое. Откинув крышу клетки в сторону, я сглотнул остатки верёвки, открыл рот…
— Да ну на хрен… Бинторогий уже толкнул речь, так что обойдётесь! — скороговоркой сообщил я всем и бросился бежать.
— НЕ-Э-Э-ЭТ!!! — взревел главный чёрт, пуча глаза и краснея ещё больше, так что на его лице появился красивый малиновый отлив. — Догнать!!!.. ЫА!.. АЭ!
Бедолага потерял дар речи — и теперь общался гласными с несогласными с ним чертями. Однако те бросаться за мной в погоню не спешили… Только парочка самых решительных кинулась наперерез, и теперь я убегал, активно размахивая над головой вилами. Вторые уже торчали древком в земле, а на остриях корчились те самые двое, смелые и невезучие.
Лагерь чертей я покинул именно в том направлении, где, по словам Ноака, и был вулкан. Потому как я ещё помнил, зачем пришёл сюда — затыкать вулканы. И раз здесь есть вулкан, то я его заткну. Возможно, своей собственной тушкой… А позади с весёлым гиканьем разворачивалась загонная охота на Филиппа Львовича, что его — то есть, меня — не радовало никоим образом. Потому как я и без того чувствовал себя здесь не слишком уютно.
Каньон я покинул по дороге, прилепившийся к стене обрыва. Навстречу показалась группа чертей, тащивших на плечах какое-то неведомое мне устройство.
— Что такое? — удивился один из них, а я прямо на бегу ткнул двух ближайших к краю обрыва чертей вилами.
Пострадавшие служители ада ожидаемо выпустили свою ношу, с криками зажимая раны, а устройство опасно накренилось, заставляя других носильщиков пучить глаза и грязно ругаться на меня и своих товарищей. Уже пробегая дальше, я на всякий случай ещё и хлопнул по устройству рукой, увеличивая и без того опасный перекос. Раздавшийся за спиной грохот и отборный мат были настоящей музыкой для моих ушей!..
Выскочив из каньона, я, наконец, увидел вулкан. Точная копия нашего — стоит, коптит небо… Правда, красноватое небо вело себя странно: оно начало то затухать, то разгораться, а потом над равнинами раздался тревожный вой сирен и раскатистый бас:
— Внимание всем холуям и прихвостням! Сбежал грешник! Ату его! Поймать и побить! Без пощады! Отбейте ему селезёнку, почки и печень! Ломайте ему рёбра копытами! Дайте ему в рожу, чтобы зубы полетели во все стороны! Давайте там, короче, не филоньте…
Собственно, никто и не филонил! По всей равнине были заметны тёмные точки бегущих и летящих ко мне чертей и демонов. А позади меня ревел взбешённый — если, конечно, так можно сказать про него — главный чёрт, размахивая золотистым списком моих грехов.
Под красными небесами, под рёв сирены, под крики преследователей, я бежал к вулкану, упрямо не обращая внимания на камни, впивавшиеся в босые ступни. Мимо проносились километры красной равнины, и радовало меня только то, что впереди никого не было. То ли у квеста всё-таки имелись какие-то условия, то ли просто в той стороне у чертей не было ничего полезного расположено.
Первый долетевший до меня демон попытался спикировать сверху и сразу подмять, но в результате получил вилами в морду и впилился в землю, так и не поймав меня. Остальные принялись рассредоточиваться надо мной, явно собираясь налететь одновременно. Всего демонов оставалось шесть — и одного я даже помнил по особо наглой роже, однажды горестно ревевшей о том, что на него срыгнули.
— Одумайся, грешник! — рычал за спиной сильно отстававший главный чёрт. — Вернись в котёл!
В котёл возвращаться я не хотел, да и демонам попадаться тоже не собирался. А потому приготовил вилы и левое запястье — спасибо, вспомнил!.. Не знаю, сколько там у меня желудочного сока, но парочке рогатых «прихвостней и холуев» я точно в глаза плюну.
Как выяснилось, желудочного сока у меня скопилось немало, и в этот раз он, похоже, был особенно едким. После первой атаки четверо демонов с воем тёрли глаза, сидя на земле, а пятый ещё пытался снять себя с вил, которые я заботливо воткнул в землю прямо на том месте, куда он пикировал.
Избежал наказания лишь мой старый знакомый, который, видимо, догадался, что я готовлю пакость — и предусмотрительно в атаку не пошёл. Теперь он летел за мной, что-то кричал, подхватывая с земли камни, и метко кидался в бегущую цель. От большинства снарядов я всё-таки умудрялся отклоняться, но те редкие, что иногда достигали меня — доставляли массу неудобств и оставляли новые ссадины на боках.
Самым тяжёлым оказался подъём по склону вулкана. Первые две трети склона я ещё мог бежать, а вот дальше пришлось ползти, хватаясь за любой уступ — лишь бы не сверзиться. Снизу орали черти, рогатый демон атаковал с воздуха и совсем меня задёргал, налетая исподтишка и пытаясь скинуть со склона. Закончилось всё тем, что я, плюнув на трезвомыслие, просто его оседлал. Как так вышло? В тот момент, когда демон решил подлететь снизу и дёрнуть меня за ногу, я просто оттолкнулся, начиная падать — и вцепился врагу в шею и загривок, повиснув на его спине.
Перед тем как его лапищи вцепились в меня, я успел подтянуться и схватить его за один рог, заодно предупредив крылатого:
— Только дёрнись — и позора не оберёшься, безрогий!
— Ну ты и хамло! — профессионально восхитился тот. — Ладно, я не дёргаюсь… Но за других обещать не буду!
— За других и не надо! Лети к вершине! — приказал я, а когда демон начал неспешный подъём, явно рассчитывая на прибытие подкрепления, сразу поторопил его. — Давай в темпе, а то…
— Эх, ну вот что вы за люди, а? Только угрожают!.. Только угрожают!..
Я очень надеялся, что все подсказки понял правильно. Иначе выйдет очень неловко… В первую очередь, для меня самого — сгорю заживо, да ещё и многократно. Однако там, на вершине вулкана, заглянув в кратер, который узким конусом уходил вниз, я понял, что не ошибся. Вулкан здесь можно было заткнуть… Ну и, соответственно, выйти из квеста. Кратер и был моим персональным проходом домой!..