— Ну так, может, сразу и пойдём? — спросил я. — Чего время тянуть?
— Нет, ты лучше ближе к вечеру подходи! — сказал Кирилл. — Сейчас у людей силёнок хватает, а вот к вечеру все устанут, намаются — и вот тогда можно вывалить плохие новости. Только не очень поздно: до захода солнца, чтобы они ещё и выговориться успели…
— Ого! Какие у вас тут манипулятивные технологии, — заметил Борборыч.
Кирилл только грустно вздохнул. Его тоже можно было понять: а на кого опираться? На ополчение? Так оно состоит из тех же жителей Мыса. Ближники и мастера? Те ещё бойцы! Вот и получается, что опереться можно только на ударников, которых почти и не бывает в крепости. Я всё больше и больше склонялся к тому, что пора создавать службу из наиболее доверенных ополченцев, которые будут работать за зарплату, так сказать, на постоянной основе. Что-то вроде поселковой стражи…
Но пока что мы вовсю занимались строительством.
Собственно, процесс был отработан ещё в Медном. Мы сразу начали делать шесть печей на пять камер. Лучше больше печей и меньше камер — тогда обжиг получается более качественным. Кирпичи тоже лепили с первого дня, однако на этот раз позволяли им посохнуть подольше.
Под стенами нижнего Мыса мы производили уголь и известь в длинных копаных ямах. Заготавливали брёвна и стройматериалы — и складывали их пока за пределами посёлка, под охраной дежурных ударников. Все-таки пять с лишним тысяч жителей — мало ли кому чего в голову взбредёт… А эти самые жители с удивлением взирали на происходящее, ещё не понимая, что происходит. Что ж, им всем предстояло очень сильно удивиться!..
Мастера упёрлись, не желая продавать или делать инструмент на заказ — объясняя, что у них сейчас есть план, которому они следуют. Сначала ударники привлекли для убеждения меня, а я уже привёл Кирилла с Сашей. В результате мы быстро получили всё то необходимое, что потребовал бригадир. Между прочим, дядька оказался весьма примечательным, так что он напрасно рассчитывал спокойно пожить после завершения замка…
Звали его Кривой — это было сразу и прозвище, и фамилия. Перед тем как попасть в игру, он нигде особо не работал — во всяком случае, официально. За свою жизнь он чем только не занимался — таксовал, строил, клал печки, клал плитку, клал мозаику, возил грузы, водил экскурсии и вообще имел обширный опыт. Судя по всему, нигде покоя ему не было. То ли карма такая, то ли просто характер мешал… Чего уж там, Кривой даже знакомство с нами начал с бурной критики. К своим сорока он не обзавёлся ни жильем, ни семьёй. Зато голова у него работала на совесть.
Под давлением этого самого Кривого мы изменили проект. Сначала думали обойтись круглой башней и общим зданием, но в итоге сошлись на совсем другой конструкции. Вдоль обрывистого берега собирались возвести длинное трёхэтажное здание с подвалом и чердаком. На каждом этаже решили расположить по четырнадцать комнат, где вольготно жил бы один человек, а если ужаться — уместились бы и двое. Здание почти сразу прозвали «общагой».
Рядом, опять же на краю обрыва, строилась ещё и прямоугольная башня — тоже трёхэтажная. И вот за её строительством я собирался отдельно следить. Почему? Потому что она была моя! А гнусные рыжие шутники сразу обозвали её «Нью-Склепом». Вот, блин, удружил Сашок в своё время!.. Продумывать внутреннюю планировку сразу не стали: только выделили отдельную шахту, пронизывающую всю башню насквозь — в ней мы собирались сделать лестницу.
Между моей башней и общагой решили поставить широкую крепостную стену с внутренним помещением — шириной в половину моей башни. Она должна была быть двухэтажной, с плоской покатой крышей — чтобы воду не скапливать. Выйти на крышу можно было только из моей башни с третьего этажа. Можно было сказать, что это будет мой персональный балкон.
Напротив «склепа» готовились возвести тот самый донжон, о котором я мечтал в самом начале. Большую круглую башню. Тоже трёхэтажную. На каждом этаже по шесть комнат — похожих по размерам на те, что были в «общаге». В центре — винтовая лестница. Прям вот — винтовая! На первом этаже вход со двора. На втором — глухая стена. На третьем — выход на узкие стены. Крышу Кривой предложил сделать покатой и круглой, а по периметру оставить ровный участок и зубцы — вот ведь увлёкся человек проектированием…
Таким образом, у нас получалась буква «Г» из «общаги», «Нью-Склепа» и донжона. Однако саму крепость мы планировали сделать прямоугольной. И поэтому на другом углу разместили ещё одну башню — для Борборыча. Она была поменьше моей — на каждом этаже только одна комната — но наш рейд-лидер сам попросил не слишком раздувать жилплощадь. Собственно, и он, и я собирались использовать первые этажи своих башен для служебных нужд.
Между башней Борборыча и донжоном должны были быть ворота. В идеале — с подъёмным механизмом и решёткой, но это уж как пойдёт. Пока там просто планировалось сделать помещение над аркой с высокими потолками, куда и решётка влезет, и караулка. Все постройки соединялись высокой шестиметровой стеной, шириной в полтора метра, где полметра занимали зубцы в человеческий рост, а ещё метр — проход. Её никто не собирался использовать в качестве реального укрепления, но… Я уже говорил, Кривой просто увлёкся проектированием! Только между башней Борборыча и «общагой» стена была шире, образуя на уровне третьего этажа большой и длинный балкон.
В планах получалось укрепление со сторонами шестьдесят на тридцать, с просторным внутренним двором десять на тридцать метров, небольшим двориком перед моей башней и кучей помещений, которым ещё требовалось придумать назначение. Все размеры, конечно, были чисто умозрительные, потому как точно измерить длину нам было нечем.
Однако это всё было пока только в планах, а ещё в разметке на земле и в растущем котловане под строительство. В ближайшее время мне всё равно предстояло жить в домике Саши. Партнёр, кстати, заинтересовался и нашим строительством, и другими планами на будущее. А на будущее планы были простые — после крепости сделать ещё надёжные кирпичные дома для ударников. Так что и Саше домик мы тоже могли соорудить. Но пока мы вовсю строили замок — и на нём приходилось отрабатывать множество мелочей. Например, отведение воды с крыши и создание запасов воды внутри укрепления… Да тот же туалет, чтобы не приходилось постоянно вычёрпывать…
Наши планы и были той причиной, почему у Кривого не было ни шанса нас покинуть: слишком большой опыт, обширные знания и увлечение процессом играли против него. Правда, он ещё об этом не знал, но я уже планировал, как его заинтересовать — и продумывал стимулы. Между прочим, за свою работу Кривой затребовал ПСО, который уже плавно подходил по своей стоимости к сорока тысячам единиц опыта даже у нас, на юге Острова. Ещё три ПСО я выложил бригаде из пятнадцати рабочих, которых мы наняли в нижнем Мысе. А ещё четыре отдал за материалы. Отдавал, естественно, опытом, который обменивал на ПСО у Кирилла. Затратное это дело — строительство замков…
Но если быть честным, то мне просто надоело ютиться в непонятных лачугах. Этими хибарами мы не удивим ни ближайшее окружение, ни другие посёлки. Да и, глядя на нас, подтянутся другие жители Мыса, постепенно переселяясь в более комфортные жилища. Поток любопытных, тянущихся к нашей стройке, кстати, никак не иссякал. Побывали тут, наверно, все обитатели «крепости» и ещё несколько сотен человек из нижнего Мыса.
Вечером случилось непредвиденное: рабочие добрались до скального основания нашей «крепости», углубившись вниз на два с половиной метра. Это привело к тому, что пришлось перепланировать всю подвальную часть, потому что мы надеялись, что скала, вокруг которой вырос весь наш посёлок, окажется скрыта большим слоем грунта. Зато решался насущный вопрос с основанием фундамента.
Пока Дойч с Кривым продолжали ломать голову над тем, как обустроить будущий форт ударников, я, Борборыч и двадцать бойцов отправились на торговую площадь, где Кирилл собирал жителей, чтобы объявить им об увеличении отработки до трёх дней в неделю. Я бы, конечно, всё-таки сделал этот процесс более плавным… Сначала на день, потом ещё на один день, но раз Кирилл говорит, что надо — то мне помаячить не жалко.